Некоторые эксперты утверждают, что проблема дефицита кадров в ИТ не относится к демографическому кризису. Причиной стало универсальное образование, которое нацелено не на конкретного специалиста, а в целом на отрасль. Так ли это на самом деле? Об этом пообщались продюсер радио «Business FM Челябинск» Мария Полевщикова и директор челябинского кампуса «Школы 21» Дмитрий Козленков.
— Дмитрий, как вы считаете, есть ли на сегодня проблема в сфере образования в ИТ, и нужно ли совершенствовать этот момент?
— Говорить о том, что есть проблема, будет действительно правильно и корректно. Потому что последние несколько лет мы понимаем и видим, что система образования перестраивается. Все учебные заведения — и средние, и высшие — раньше только думали о том, что надо работать с партнерами, и какие-то связи были редкими. Сейчас я вижу, что большинство учебных заведений имеет образовательных партнеров из числа действующих ИТ-компаний, внедряет активно различные проекты обучения, стажировки, систему, когда сотрудники компаний являются преподавателями.
Но проблема все-таки остается. Потому что когда студент, неважно, где он обучается, хорошо владеет теоретическим материалом, но при этом имеет мало практических навыков и выходит на работу хорошим теоретиком, но еще не практиком, то все руководители компаний говорят, что примерно год надо потратить на то, чтобы человек стал прибыльным для компании. А первый год он, скорее всего, приносит убыток. Поэтому, на мой взгляд, система образования сейчас стоит перед важным моментом, когда надо придумать и внедрить практики, когда путь стажера, путь специалиста уровня джуниор в ИТ должен проходить именно во время обучения. При том не обязательно мы должны смотреть на классическое обучение в вузе, колледже, а может быть что-то параллельное, когда нарабатываются практические навыки, и выходя после получения образования на рынок труда, специалист если не с первой недели, то хотя бы через 2−3 месяца начнет работать в плюс компании. И вот этот проблемный взгляд остается, и про это все открыто говорят, да.
— То есть после такого примера, про который вы сейчас сказали, выйдет уже не джуниор, а кто-то ближе к синьору?
— Синьор точно нет, потому что, если говорить про таких специалистов, это минимум 5−7 лет профессиональной деятельности. Это более серьезные, глубокие проекты, связанные с программированием. Но специалист уровня джуниор плюс или начинающий мидл, с учетом того, что за спиной есть 2−3 года практического опыта на фрилансе, стажировки в компании — это, наверное, более реальная история.
— Пока получается, что компаниям приходится самостоятельно совершенствовать выпускников наших вузов?
— Да, однозначно, доучивать, постоянно внедрять какие-то формы работы со студентами. И при том мы видим, что последние несколько лет компании перестали ждать, когда ребята сами к ним придут. Они сами пошли в колледжи, в вузы и сами начали интегрироваться в образовательный процесс, не дожидаясь выпуска ребят, сокращая дистанцию и помогая как можно раньше стать специалистами.
— Сейчас проходит первый поток «Школы 21». Сколько человек обучается?
— В 2024 году у нас прошло два интенсива, мы их называем «бассейны». Было подано примерно 500 заявок. До обучения дошли 400 человек, то есть те люди, которые «нырнули» в наш «бассейн», попробовали себя в программировании. А «бассейн» в «Школе 21» — это, действительно, хардовое программирование — изучение языка C, «Линукса», написание первых команд. И до конца обучения дошли, разумеется, не все. То есть люди попробовали, кому-то стало тяжело, кто-то не смог совмещать это со своим жизненным графиком, личным, профессиональным. По итогам на основное обучение в ноябре мы зачислили 132 человека.
— Прилично отсеялось.
— Отсев очень приличный. Мы с коллегами обсуждаем, что всем и не надо быть программистами, и не дай бог, чтобы все стали программистами, потому что все профессии важны и нужны. И правильнее, наверное, говорить про то, что хороший программист в команде с хорошим врачом, инженером, педагогом или специалистом в сельском хозяйстве могут создавать добавленную стоимость, реализуя разные проекты, и положительно влиять на экономику. Но программистами всем быть необязательно, конечно.
— Дмитрий, а какая обратная связь от учеников «Школы 21»?
— На самом деле то, что в рамках основного обучения у нас внедрен гибридный формат, то есть не обязательно каждый день ходить в кампус, относительно этого участники, конечно, рады, довольны. Потому что обучаться так интенсивно невозможно за счет того, что можно делать дома, выделяя свободное время после работы или в выходные дни. Это, конечно, очень удобно. А с точки зрения ключевой фишки «Школы 21», это методология peer-to-peer, когда ты учишься у других — здесь, безусловно, сложнее. Потому что, когда идет «бассейн» и в кампусе много народа, можно в любой момент подойти к любому участнику, что-то спросить, они подскажут, посоветуют, объяснят. А когда нет в кампусе одномоментно много народа, студент должен подгадывать часы, с кем-то договариваться, чтобы люди пришли, или удаленно искать ребят, с ними общаться. Здесь peer-to-peer чуть сложнее, но при этом он тоже работает. Знаю примеры, когда ребята собрали команду из 5−10 человек, создали свой отдельный чат, и друг другу помогают, вдесятером общаются и делают свои проекты, рассказывая, объясняя.
— Какие перспективы открываются тем, кто пройдет обучение «Школы 21»?
— У нас есть обязательный этап стажировка. Она проходит в действующих компаниях. По статистике других школ мы понимаем, что все, кто попали на стажировку, практически в стопроцентных случаях остаются работать в тех же компаниях. Соответственно, если успешно обучаться в «Школе 21» и дойти до этапа стажировки, то есть вероятность, что после нее можно остаться в этой компании и начать развиваться уже как действующий специалист.
