Металлурги стремятся к безотходному производству. Это, во-первых, более экологично, а во-вторых, приносит неплохую прибыль. О новых технологиях и тенденциях отрасли рассказывает гендиректор Челябинского электрометаллургического комбината Павел Ходоровский.
Скоро профессиональный праздник, с каким настроением вы к нему подходите?
К праздникам всегда подходим с хорошим настроением. У нас нет причин для плохого настроя — весь холдинг работает без сбоев, производство развивается, востребованность нашей продукции растет. Сбыт стопроцентный, это касается и российского рынка, и внешнего. Сложнейший вопрос обеспечения сырьем тоже решен. Кроме этого есть и развитие существующих технологий, оборудования. Разрабатываются инновационные системы не только в области производства ферросплавов, но в области дальнейшего совершенствования безотходных технологий, улучшения экологической ситуации. Если все это собрать вместе, то мы увидим мощный поступательно развивающийся механизм под названием холдинг ЧЭМК. В данном случае я говорю не про один завод, а про совокупность предприятий, в которую входят не только четыре ферросплавных завода, но и горнометаллургические предприятия, которые обеспечивают нас такими видами сырья, как хромовая руда, кварцит, известняк. Мы руководим рудником хромовых руд на полярном Урале, который называется «Рай-Изское месторождение», нам принадлежит «Антоновское рудоуправление», это месторождение горных кварцитов в Кемеровской области, которое снабжает нас сырьем для производства ферросилиция, и «Марсятское рудоуправление» на севере Свердловской области, это крупнейшее месторождение известняков.
Многих челябинцев все-таки интересует конечный результат — как все перечисленные меры повлияют на экологию в городе?
То, что сейчас происходит — часть большой программы, которую мы выполняем порядка 10 лет. Началась она со строительства газоочистных сооружений на печах, это самое главное, с чего надо было начать, потому что очень многое вылетало вверх. Если 10–12 лет назад в год выбрасывалось порядка 20 тысяч тонн пыли, то сегодня выбросы составляют меньше 7 тысяч тонн. Это трехкратное снижение. Никто не говорит, что выбросов вообще не будет, потому что это металлургия, но мы стремимся минимизировать. Сама по себе экологическая программа даже со строительством мощных газоочистных сооружений — это только начальное звено. После внедрения сразу появляется некий материал, который раньше улетал в атмосферу, а теперь с ним надо что-то делать. Есть часть, которая может продаваться как коммерческий продукт — например, микрокремнезем.
Для строительства?
Да, для бетонов. Для этого, кстати, тоже понадобилось введение инновационных технологий. Мы построили огромную установку по уплотнению микрокремнеземов. Сегодня этот материал является коммерческим товаром, который мы продаем и в России, и за рубежом, например, в ОАЭ.
Ну, а все остальное, что собирают комплексы газоочистки — это, по сути, та руда, которая может использоваться еще раз. Эту пыль, конечно, в печи задать нельзя, потому что она вылетит точно так же обратно. Поэтому встал вопрос о ее уплотнении и производстве в так называемые «брикеты» или «брэксы». Под это производство нами был подписан контракт с американской фирмой Direxa Technology, которая разработала технологии и оборудование по брикетированию вторичных материалов. Это абсолютно новое слово в этой сфере, потому что мелкое сырье такого вида, такие соединения, которые есть в ферросплавном производстве, никто еще не уплотнял. Новое производство практически запущено, это станет возможным буквально на днях с запуском установки для производства брэксов.
Я понимаю, что все промышленные предприятия сегодня тоже идут по этому пути, потому что никто не хочет «замораживать» деньги в так называемых отходах, которые, по существу, являются ценным продуктом. Если немного отойти в сторону и взять заводы цветной металлургии, то в их шлаках содержится вся таблица Менделеева. Там и медь, и сурьма — чего только нет. Но, к примеру, та же самая «Карабашмедь» предпочитает все это складировать в отвалы, потому что для переработки необходимо покупать целое производство, делать проекты, разрабатывать технологию. Да и сам процесс извлечения ценных компонентов очень сложный, потому что в шлаке их содержится очень мало, но они и стоят сумасшедших денег. Так вот, наши собственники пошли именно по этому пути — решили вложиться в новые технологии безотходного производства, создать проект, купить оборудование, построить «вторичные» цеха и извлекать ценные компоненты. Да, мы брали кредит и платим проценты, в любом случае необходимо брать заемные средства. Но теперь мы можем сказать, что все, что получается кроме металла во время металлургического процесса, перерабатывается и используется как ценный коммерческий продукт. Можете это называть безотходной технологией, можете называть разумным коммерческим подходом, но я говорю то, что есть на самом деле.
В Год экологии в России обсуждается множество экологических инициатив, в том числе и на федеральном уровне. Челябинская область, например, выступает пилотной площадкой по внедрению «квотирования» выбросов. Как вы к этому относитесь?
Квотирование должно быть обязательным. На каждом промышленном предприятии разрабатывается так называемый «проект предельно допустимых выбросов». В соответствии с технологией, с загрузкой промышленных агрегатов, официальные надзорные органы разрабатывают по нашим данным проект — сколько мы имеем право допускать этих выбросов в час, месяц, грамм на кубический метр воздуха и так далее. Этот проект утверждается в Росприроднадзоре, Роспотребнадзоре, и «спускается» нам на пять лет, и это и есть то самое квотирование. Сейчас на местном уровне пошли разговоры о том, чтобы сделать эти нормы еще пониже. Теоретически это, конечно, правильно, потому что нужно добиваться, чтобы промышленные предприятия вводили систему газоочисток, уменьшали эти выбросы, а если они превышают эту норму ПДВ, это вообще недопустимо и их штрафуют.
Вас инициатива местных властей по снижению норм не беспокоит?
Не беспокоит. Я не думаю, что они «сойдут с ума» и установят мне ноль на выбросы. Тогда мне действительно придется остановиться. Но ведь есть предприятия, которые работают «на пределе». Им установлено 20 мг на кубический метр, и они выбрасывают 19–20, у них не получается по-другому. Вот они «попадут» точно, если нормы понизят, потому что на таких производствах нужно будет строить то, что мы построили за последние десять лет. Но нам-то это стоило десять миллиардов рублей, а те-то смогут это сделать?
То есть, прежде чем бездумно взять и понизить всем предельно допустимые выбросы, надо посмотреть, какие предприятия смогут это сделать и не остановиться. Вот смотрите, по «Мечел-Коксу», взяли и отменили вообще им предельно допустимые выбросы, потому что они все время превышают. Им что, предприятие в этом случае остановить? Десять тысяч человек, которые работают на «Мечел-Коксе», куда пойдут работать? А я, например, у них сегодня покупаю кокс, я не могу без кокса делать ферросплавы. Они поставляют от пяти до восьми тысяч тонн ежемесячно. Значит, «Мечел-Кокс» поставлять мне не будет, куда мне деваться? В Китае что ли кокс покупать? То есть, цепочка производственная настолько завязана на многоуровневую проблему, что просто взять и продекларировать запрет или серьезное понижение выбросов могут только недальновидные бессмысленные люди. Поэтому вопрос квотирования должен быть разумно поставлен, и дифференцированно применен с учетом всех реалий на отдельно взятом предприятии. Особенно это касается крупных и значимых предприятий, которые определяют лицо области и города.
Если взять всю картину по выбросам, то многие упускают очень важный момент. 70% составляют выбросы транспорта. От железнодорожного, от тепловозов до автомобилей. А вторая проблема — это городские свалки, там ведь вообще ничего не делается. И вот нам говорят: начался запах по городу — это ЧЭМК. Так за ЧЭМК находится городская свалка, и когда там начинает что-то гореть, говорят почему-то, что это мы отключаем газоочистки и выбрасываем все в воздух. Да мы не можем отключить их, у нас сразу печи остановятся. Они так спроектированы, что без газоочистки не будут работать.
Есть ли у вас какие-то собственные предложения по законодательным изменениям, инициативам в металлургии или каких-то смежных отраслях?
У нас предложение — не трогайте нас, не мешайте нам. Мы на сегодняшний день уже настолько развились, что во всех сферах обеспечения самого производства и сбыта, мы настолько самодостаточны, что сами решаем проблемы. Над нами есть государственные надзорные органы, они работают совершенно нормально, и все их предписания мы выполняем. Там, где не выполняем, мы платим штрафы и корректируем те моменты, на которые нам указывают.
