Когда человек сталкивается с онкологией, у него возникают две фобии: что это неизлечимо, и что на лечение не хватит денег, так как оно стоит очень дорого. Можно ли сказать, что мы научились сейчас развеивать эти фобии?
По поводу фобий. Нет диагноза «онкология». Есть такая наука. Что касается неизлечимости, одна из особенностей профессии — то, что о наших неудачах знают абсолютно все. Знают, как надо было лечить, что нужно было делать, а об удачах мы молчим. Общество у нас таково, что человек не готов рассказать, что он болел, что излечился. В нашем диспансере под наблюдением сейчас находятся 98 тысяч пациентов, около 100 — это город. Из них более 60 процентов живут пять и более лет.
Хорошо. Для того, чтобы изменить общественное сознание, нужно говорить об успехах. Строится в Челябинске поликлиника, это очередной успех? Это поможет, опять же, эти фобии развеять?
Я думаю, что да. Трубить об успехах — тоже дело не совсем благодарное, нужно создавать у общества истинную картину. Успех возможен в лечении серьезного заболевания только при участии двух сторон как минимум — врача и пациента. Когда мы подходим с позиции «медицинская услуга» — это потребительское отношение. Я пришел — вы мне сделайте. В медицине такое бывает крайне редко. Пациент должен настроиться на длительное обследование, чтобы после этого прийти к правильному лечению. Пройти через этот путь лечения: сложный, болезненный, не дающий стопроцентной гарантии. Что касается поликлиники, то это долгожданный проект, но стены сами по себе не лечат, конечно.
Там должны быть технологии?
В поликлинике должны быть мозги, прежде всего. То есть онкологическая поликлиника это место, где окончательно устанавливается диагноз и вырабатывается тактика лечения. Новое здание позволит проводить все эти мероприятия в более комфортных условиях. Мы не планируем в поликлинике разворачивать какие-то супертехнологии, там, прежде всего, для пациента должны быть условия — это холл, короткие пробеги между кабинетами, доступность более сложных методов диагностики. Мы на сегодня являемся лидерами в Уральском округе и, наверное, в стране по развитию технологий ядерной медицины.
Это Снежинск, опять-таки?
Это часть. То, что видит публика. Снежинск — это нейтроны, еще кое-что. Самое главное, что за последние 15 лет у нас сформировалась школа: это специалисты, это великолепные связи с промышленниками, с учеными из ядерно-оружейного комплекса, из Роскосмоса, и создана при Полпредстве в УрФО группа по развитию ядерной медицины. Патронаж Полпредства и губернатора Челябинской области создает большие предпосылки для развития. Я вам скажу, что в Снежинске получили первую партию фторглюкозы. Это топливо, на котором работают ПЭТ-технологии на российском циклотроне. Это событие в масштабах страны.
Но о нем опять же никто не знает?
Я вам первым об этом сказал. Это событие российское, когда отечественный циклотрон выдал порцию, которую сделали в Снежинске, к нам привезли ее, мы ее апробировали, протестировали. Абсолютно качественный продукт. То есть пройдет еще некоторая серия испытаний, и снежинская фторглюкоза пойдет в ПЭТ-центр для работы. Дальше мы планируем производить там и другие радионуклиды. Тоже на отечественном оборудовании. Наконец, маятник качнулся от закупки западной техники. Мы покупали технику, осваивали ее — это хорошо, но мы были всегда на 2 шага сзади. Сейчас мы делаем эффективные достаточно шаги вперед.
А что такое фторглюкоза?
Это глюкоза, где один из атомов углерода заменен на атом фтора, который имеет период полураспада 106 минут. Распадаясь, он создает электрон-позитронную пару, которая фиксируется специальными датчиками, накапливается фторглюкоза в очагах, где увеличен обмен веществ, это или опухоль, или метастазы или ряд еще других процессов. Вот такая вот вещь. Это прорыв в диагностике. Радиофармпрепарат (18F-фтордезоксиглюкоза (18F-ФДГ) будет использоваться в онкологическом диспансере для позитронно-эмиссионной томографии. Есть еще ряд задумок, которые, я думаю, мы реализуем. Это возврат отечественного аппаратостроения на рынок в плане лучевой технологии и еще кое-что.
Вы знаете, это как раз то, что вселяет надежду в людей. Для того, чтобы фобии развеивались, нужны знания и надежда.
Образованность общества вызывает очень большие опасения. Особенно полузнания из интернета: мы что-то схватили, и все знаем, во всем разбираемся. Нужно возвращаться к вещам, когда приоритет знаний профессионала он априори. Студент даже не круглый отличник, но закончивший институт, и работающий в профессиональном учреждении, лучше разбирается в теме в любом случае, чем молодой человек или бабушка, которые полчаса посидели в интернете. Никто меня в этом не переубедит.
