Из-за сильнейших ливней в Челябинской области начался паводок. Реки и озера выходят из берегов. Есть ли риск глобального затопления? Как устранить проблему? Продюсеру радио «Business FM Челябинск» Марии Полевщиковой на эти и другие вопросы ответил руководитель экспертного бюро «Экостандарт Консалтинг» Виталий Безруков.
— Виталий, есть ли сейчас в городе риск глобального затопления, если ливни продолжатся? Какой может быть самый негативный сценарий?
— На самом деле, самый негативный сценарий не хотелось бы нам давать. В любом случае, увеличенный сброс с Шершневской плотины должен проводиться. И эта работа должна быть всегда. Да, когда воды мало, сбрасывается 5 кубов в одну секунду. Сейчас этот показатель уже порядка 110. Запас у водохранилища — до 2000 сбросов, есть, куда расти. В любом случае, мы понимаем, что самое главное сейчас — это сохранить нормальную работу плотины, чтобы, не дай бог, не возникало никаких технологических рисков. Потому что если эти риски случатся, тогда и настанет самый негативный сценарий, который может быть. Поэтому тот сброс, который сейчас есть, и те локальные подтопления в городе — это вполне нормально. Это лучше, чем могло бы быть.
— Как раз хотела поговорить про плотину. Насколько она выдержит такой напор, потому что водосброс увеличен в десятки раз. Для чего это сейчас делается?
— Это делается из-за двух причин. Первая причина — это поддержание нормальной, хорошей работы плотины, чтобы не возникало никаких рисков. Поэтому и увеличивается сброс. И вторая причина — это, конечно, то, что от маленьких рек пришло большое количество воды. Нужно снизить риск подтопления, который возникает в Сосновском районе, в Миассе.
— Выдержит ли она такой набор?
— Да. Такие наплывы бывали и раньше, и в 2000 году, и в 1994 году. Самое, конечно, сильное было в 60-х годах. Поэтому и решили строить плотину на этом месте. В те годы Челябинск в пик большой воды тоже хорошо топило.
— Почему в период большой воды такое происходит? Мы где-то в низине находимся?
— Да, конечно, географически. Челябинск и переводится как «яма» с башкирского языка. Мы находимся в низине. Поэтому, конечно, такие риски есть. Подтопления были всегда, они и будут, поэтому нужно грамотно и правильно организовать работу. Да, мы забыли про то, что может быть большая вода, мы 15−20 лет с вами жили в периоды, когда вода падала. В последние годы это был максимум, когда пересыхали реки, озера. Мы это видели, мы на это очень сильно жаловались, обращали внимание. Мы начинали строить дома поближе к водным объектам. Я говорил, что этого делать не нужно. И когда сейчас пришла большая вода, конечно, все начали переживать за это.
— Несколько лет, действительно, все твердили, что наши озера, реки обмелели. И сейчас, казалось бы, они должны прийти в норму, а не переливаться. Почему все-таки переливаются?
— Перелив — это тоже локальное явление. То есть, когда выстроится нормальная погода, будет тепло, будет большое испарение, конечно, вода сойдет на нет. По-хорошему осадки должны равномерно приходить после зимы и потом должны быть периодические дожди, но не такие ливни. Тогда, конечно, водоемы находятся постоянно на нормальном цикле, плюс циклы подъема подземных вод, которые существуют. Это нормально. Сейчас происходит опасное погодное явление. И нужно понимать, что мы живем в эпоху глобального изменения климата. Мы не можем говорить, что у нас будет какое-то глобальное потепление или глобальное похолодание. Мы можем говорить, что будет глобальное изменение климата. И Урал этому подвержен очень сильно. Поэтому мы можем переживать периоды и большой засухи, и большой воды. И к этому нужно быть абсолютно готовым всем, как чиновникам, строителям, предпринимателям, так и обычным гражданам, которые хотят что-то сделать.
— В целом по области как вы сейчас оцениваете ситуацию?
— Мы получили, конечно, межрегиональное влияние. Это большая вода, которая пришла из Уральских гор от подтоплений с территории Башкирии. От нас эта вода идет ниже, дальше по реке Миасс. Подвержена подтоплению уже Курганская область. Если мы берем юг области, то это риски подтопления Оренбургской области. В такой ситуации находимся. И здесь, конечно, нужно всем правильно скоординировать работу, поэтапно ее вести для того, чтобы максимально снизить негативное влияние, вот и все.
— Чем опасен разлив реки Миасс именно в городе?
— Мы понимаем, что есть проблемы с ливневыми канализациями. Где-то их в свое время не проектировали, и они отсутствуют, где-то их построили неправильно. Поэтому мы видим локальные подтопления, когда прошло огромное количество осадков, к которым просто никто не готов, и мы плывем и плаваем. Дальше. Все это из-за того, что у нас заасфальтированы большие территории, все бежит напрямую в реку, поднимается уровень воды. Еще были ошибки в проектировании дорог. То есть что-то можно было больше отсыпать, сделать уровень повыше, и такого можно было бы избежать. Но на тот момент, когда это делалось, все это падало, и все говорили: «Хорошо же, так же сейчас нормально».
— Виталий, что сейчас нужно сделать, чтобы в будущем эти вещи перекрывались быстрее и легче? Может быть, нужно что-то построить, поправить, изменить работу управлений, ведомств, чтобы избежать таких последствий, которые мы наблюдаем сегодня?
— Мое мнение, что должно быть некое областное учреждение, которое должно взять на себя работу всех маленьких плотин, гидротехнических сооружений, быстро провести их инвентаризацию, наметить план. Что-то можно построить новое, где нужно, где-то можно модернизировать, наметить ремонты, и поэтапно это вести. Помимо этого, у нас сейчас технологии развиваются, нужно делать посты мониторинга воды, которые не только будут мониторить уровень воды, но будут оценивать их качество по гидрохимическим, гидроэкологическим показателям, чтобы мы понимали частоту воды, что это за вода, какие уровни воды. И, конечно, должны быть эксперты, которые все это могут моделировать информационно и создавать такие модели с подробными прогнозами и прогнозированием. На моей прошлой работе в министерстве экологии мы это начали делать с воздухом, и это получилось. Сейчас работает. Такую же работу можно сделать и с водой.
