Вопросы банкротства раскрывают в информационном поле крайне узко. При этом все больше предпринимателей сталкиваются с этой проблемой. Является ли банкротство финансовой смертью для бизнеса? Продюсеру радио «Business FM Челябинск» Марии Полевщиковой рассказали об этом руководитель практики частных клиентов адвокатского бюро KR&P Ольга Самарина и руководитель коммерческой практики KR&P Виктор Глушаков.
— Насколько часто сегодня предприниматели сталкиваются с банкротством?
Г: Говоря про сегодняшнюю ситуацию, следует отметить, что у нас не так давно закончился мораторий на банкротство. И банкротств стало чуть больше. Но это не катастрофа и не вал, потому что бизнес адаптировался к тем условиям, к которым позволил ему адаптироваться мораторий и более-менее построился под текущую ситуацию. Поэтому банкротств чуть больше, но не фатально.
— Существует такое понятие, что банкротство — это финансовая смерть для бизнеса. Действительно ли это так?
Г: Это де-факто такое название, которое принято в культуре, в правосознании. На самом деле, финансовая смерть — это очень условно. Скорее, как феникс. Банкротство — это либо инструмент, который позволяет бизнесу обратно воскреснуть, либо инструмент, который позволяет как-то реструктурировать риски, вернуть активы, оспорить сделки и сделать что-то полезное для кредиторов, либо для должника.
С: Можно сказать и отметить то, что в банкротство иногда заходят сознательно, чтобы решить бизнес-задачи, в том числе кредиторы и должники.
— То есть это понятие поглубже, чем просто финансовая смерть.
Г: Да, здесь понятие поглубже. Давайте простой пример приведем. Большинство предпринимателей понимают, чтобы деньги с банкрота получить, нужно включиться в реестр. Если мы говорим про включение в реестр собственника бизнеса, акционера, либо какой-то аффилированной компании, то он или она не сможет в таком порядке получить деньги, а будет включена за реестр и будет получать свое исполнение за счет имущества после других кредиторов. Это не очень справедливо, но банкротство не про справедливость. И вот в этом его особенность. Аспекты уникальны и не всегда направлены на помощь кредитору, а в данном случае — собственника бизнеса.
— Получается, что собственник, который инвестирует в собственную компанию, в результате банкротства остается ни с чем?
Г: Если брать ту ситуацию, которую я описал, и у собственника были заемные деньги, которые были вложены в компанию, то по сути да, он может остаться ни с чем.
С: Но смотрите, здесь можно отметить, что если конкурсной массы все-таки будет достаточно, он получит удовлетворение своих требований, хотя возможно и только часть. То есть эта ситуация, так скажем, парадоксальная с точки зрения закона.
— Если участник уже получил деньги, а компания попала в банкротство, могут у него их забрать?
С: У нас существуют сроки, четко установленные законом. Все сделки, которые заключались за три года до принятия заявления о банкротстве, могут быть оспорены арбитражным управляющим. В том числе и сделки, когда производилась оплата услуг, оказывались какие-то работы и поставки. Это вполне себе реальные сделки, но которые могут попасть под подозрительный срок. Когда мы заходим в какую-либо сделку с контрагентом, мы должны понимать и как-то планировать, что будет, если оспорить сделку через год, через полгода. За три года могут быть оспорены сделки, которые причиняют вред любым кредиторам. За год — сделки, которые заключались на нерыночных условиях. И об этом нужно понимать, когда мы закладываем сумму в договоре или в контракте. За полгода могут быть оспорены сделки, когда имелось место и предпочтение другим кредиторам. И об этом тоже нужно понимать, когда должник вне очереди платит вам за полгода до своего банкротства, потом арбитражный управляющий пойдет оспаривать эту сделку.
В: Я чуть конкретизирую. Нерыночные условия — это различные дисконты, когда ты покупаешь дом, который стоит дешевле рынка, и ты довольный и счастливый. Но это потом может вылиться в то, что дом вернут в конкурсную массу, а вы включитесь в реестр. Это пример для граждан. Для бизнеса подобные ситуации аналогичные. Имущество, оборудование, поставки с дисконтом должны наводить на мысли о том, что есть риски. Любые сделки, которые были совершены за полгода и после введения процедуры банкротства, будут оспорены и, скорее всего, вам с этим придется смириться. Если, конечно, вы не находитесь под спецрегулированием и на вас не распространяется теория сальдирования. Я далеко ходить не буду, приведу пример со своими коллегами. Не так давно верховный суд высказался. С юриста взыскивают деньги за оказанные юридические услуги. Фактически услуги оказаны, но предприятие находилось в предбанкротном состоянии, а юристы это прекрасно понимали, с них деньги обратно потребовали. В нашей практике пытались развернуть сделки с добросовестными контрагентами, когда были оказаны услуги, выполнены подрядные работы, поставлен товар. С коллег адвокатов взыскивали деньги за оказанные услуги по уголовному делу, потому что предприятие было в процедуре банкротства. Для арбитражного управляющего совершенно нет никакой разницы, кто там, что, зачем, почему. Деньги заберем, включайтесь в конкурсную массу, удовлетворение наряду с другими кредиторами.
С: Да, и самое неприятное в этой ситуации — что говорить и доказывать свою добросовестность, смысл и цель сделки придется как раз именно нам. Поскольку не арбитражный управляющий это делает на практике, как согласно закону, а как раз мы. Та сторона, которая добросовестно исполняла какие-либо обязательства.
— То есть, получается, этих денег просто лишается человек?
Г: По сути, лишается. В какой-то мере не человек, а бизнес, как правило. Хотя и граждане тоже оспаривают сделки. Они включаются на эту сумму в конкурсную массу, становятся такими же кредиторами. Мы все прекрасно понимаем, что они могут ничего не получить.
С: Но если сделка будет оспорена.
— Часто встречаются ситуации, когда что-то продают или дарят в преддверии банкротства?
Г: Это частые схемы первого поколения. Даже не схемы, а типовые вещи, которые научились оспаривать. Продавать и выводить активы в преддверии банкротства продолжают делать, особенно состоятельные физические лица. Но эти все топорные схемы, которые существуют, судебной практикой поставлены на конвейер. Такое имущество находят, оспаривают сделки, его возвращают. Эти схемы не работают.
