На Южный Урал, как и в большинство регионов России, сейчас почти каждый день прибывают беженцы с юго-востока Украины. В Челябинской области их уже около полутора тысяч. Разные люди по-разному оценивают перспективы этой ситуации. Чего больше от беженцев — пользы или вреда, и как извлечь из этой ситуации максимальную выгоду для всех — Екатерине Палагнюк рассказал проректор Челябинского института экономики и права имени М. В. Ладошина, член общественной палаты Челябинской области Сергей Борисович Синецкий.
— Южный Урал — территория, где традиционно появляются переселенцы. У нас даже улица есть Переселенческая, которая находится там, где исторически были переселенческие пункты. На ваш взгляд, чем Южный Урал привлекателен для людей, которые по тем или иным причинам вынуждены покинуть место, где они жили?
— Челябинск — это город с транзитной культурой. В его истории, в условно современной истории, если брать 20й век, было несколько таких эпохальных ситуаций, когда в город приезжало очень много людей. В этом смысле адаптивная ситуация здесь достаточно нормальна. Я не вижу особых проблем в том, что к нам приезжают люди из Украины.
Украина — родственная нам страна по менталитету, культуре, языку, по типу жизненного устройства и уклада. В отличие от того, что к нам приезжают тысячи людей из восточных, из среднеазиатских стран, люди из Украины — это другое. Как бы это ни звучало, может быть, жёстко. Для Челябинской области это скорее плюс. Объясню почему: во-первых, потому что это люди близкие к нам по культуре, по языку, по вере, и здесь адаптивность очень высокая. Во-вторых, это люди, как правило, с хорошим образованием, подготовкой, это специалисты. А вы знаете, что гораздо лучше, когда приезжают специалисты, образованные люди, чем люди с отсутствием образования, языка и вообще какой-либо квалифицированной подготовки. В-третьих, если мы будем сравнивать с миграцией из среднеазиатских регионов, то там 80% и выше — это мужчины. Здесь ситуация другая, и это так же снижает напряжённость, которой многие опасаются.
Что касается того, почему выбирают Урал. У кого-то есть родственники. Так же Урал имеет два положительных аспекта для выбора. Во-первых, у нас очень хороший имидж. Не в плане экологии, а именно в плане духовности, надёжности, «нормальности». Урал — это ещё неиспорченная территория России. И уральцы всегда считались какой-то основой, теми, кому можно доверять, на кого положиться. Вы помните, возможно, рассказы, истории со времен Великой Отечественной войны. Приезд уральцев считался таким духоподъёмным событием в армии. Приехали надежные люди, безо всякой дури в голове. И это, кстати, надо сохранять, сейчас мы начинаем это понимать. Во-вторых, Южный Урал, Средний Урал — это очень развитые территории. Это урбанизированные территории, где всегда есть работа. Что бы там ни говорили про рабочие места, только ленивый в Челябинске не может найти работу. Это крупный город-миллионник, здесь есть всё. Не всегда всё идеально, но ведь не всем сразу гениальными директорами работать. В силу такой урбанистической особенности всегда есть рабочие места, и можно найти себе применение по своей рабочей квалификации. В том числе и поэтому люди осознанно едут сюда.
— Сейчас ситуация такова, что за несколько недель население города возросло на довольно ощутимое количество человек, при этом — большая часть приехавших людей расселилась у родственников и знакомых. Как мы можем это на себе почувствовать; может быть, в плохом, может быть, в хорошем смысле?
— Я думаю, ни в каком особом смысле мы это не почувствуем. Две тысячи родственных по культуре людей — для Челябинска совершенно незаметное количество. То, что они расселились у родственников и знакомых, говорит опять же о высокой адаптивности. О том, что есть уже база для переселения, о том, что значительная часть людей не едет в пустоту. Их ждут какие-то худо-бедно подготовленные места, где их примут, накормят, дадут жильё. Иными словами, это снижает нагрузку на бюджет.
— Вспомнился случай с Троицком, где строится ГРЭС при участии китайских специалистов. Их стало действительно много в городе, жители ощутили это на себе: местные девушки начали встречаться с китайцами, появились даже банкоматы на китайском…
— Это естественный процесс. Когда какая-то народность, нация начинает занимать критическую массу, то есть выходить на уровень заметности, с этим приходится считаться. Волей-неволей, нравится это кому-то или нет. Когда два человека инокультурных — это незаметно. Когда двести — надо с оглядкой относиться, когда двадцать тысяч — приходится создавать такие условия, при которых бы они могли нормально жить и социализироваться.
Что касается наших девушек, могу сказать следующее: я в отпуске, выхожу иногда по утрам с дочкой погулять и вижу, как наши мужчины с утра пораньше кто с пивом, а кто с чем и покрепче занимают окрестные лавочки. И так у них проходит день. Куда девушкам деваться, если в нашей среде у мужчин доминирующий тип поведения такой? Наши девушки будут встречаться с китайцами, с малайцами, с кем угодно, кто ведёт себя как приличный человек: приносит деньги в дом, не пьёт.
— Вернёмся к нашей теме. Изначально, когда поток беженцев только-только потянулся в Россию, большая часть населения относилась с участием, с готовностью помочь, потому что война — это страшно. Сейчас у многих начинают проскальзывать нотки недоверия и скепсиса: поступает информация о том, сколько денег тратится на то чтобы помогать беженцам. Люди задумались о том, что приехавшие украинцы будут занимать рабочие места, места в детских садах. Где найти эту грань между нашим желанием помочь братскому народу и опасением, как бы не навредить самим себе?
— Когда люди попадают в беду, им надо помогать. И мы как нормальные люди должны оказывать помощь и тратить бюджетные деньги, заниматься благотворительностью насколько это возможно. Это первое. И это не должно даже обсуждаться, на мой взгляд.
По поводу опасений из-за рабочих мест — вы знаете, здесь нужна грамотная миграционная политика, грамотная политика занятости. У нас слишком урбанизированный город, чтобы не найти рабочих мест для нескольких тысяч квалифицированных людей. Другое дело, что мы должны понимать, что есть такой приток, который сам собой не исчезнет. Возможно, нужны инициативы на федеральном уровне. Необязательно же всех пристраивать на бюджет. Это категорически неверно. Но надо давать людям возможность самим обеспечивать занятость. Это как раз тот случай, когда есть шанс наконец дать нормально жить малому бизнесу. Снять с него все налоги, кроме налога на зарплату, и оставить людей в покое. Чтобы они жили сами, растили детей, создавали бы рабочие места и не зависели от бюджетных денег. Я думаю, что нужны какие-то круглые столы со специалистами, серии обсуждений. Это должно привести к тому, что любой человек сможет спокойно, не опасаясь, заниматься бизнесом и таким образом освободить от себя бюджет.
— То есть, изо всей этой ситуации мы можем извлечь ощутимую пользу для себя?
— Естественно. С этим достаточно хорошо справляется Москва. У меня много знакомых, которые уезжали в Москву, имея денег только на первое время, и находили себе хорошую работу. Москва — это такой котёл, который переваривает всё. Почему Челябинск не сделать таким же? Это будет привлекать сюда не чернорабочих без знания зыка, а привлекать отовсюду квалифицированных людей. Они могли бы со временем покупать и дорогое жильё, поднять наш жизненный уровень. Это ведь вопрос политики. Бизнес — это основа экономики, самозанятость — это основа счастливой жизни. Нужно дать этим людям возможность самим в этой жизни чего-то достичь, не накладывать миллион ограничений. Сделайте доброжелательный социальный интерфейс, нормальную бизнес-среду. И все будет хорошо.
В этом смысле украинские граждане нормально ассимилируются. Они растворятся здесь, в этом смысле опасений у меня никаких нет. У меня есть одно опасение, что сейчас некоторые недальновидные чиновники и предприниматели будут использовать эту ситуацию, чтобы эксплуатировать этих беженцев сверх положенного. Нанимать их на более низкую зарплату, пользуясь их беспомощным состоянием, придумывать им испытательные сроки и платить в это время копейки. Этого делать категорически нельзя. Мы просто разрушим наш образ порядочных людей, заработав при этом какие-то копейки, а с другой стороны — сделаем все, чтобы эти люди при первой же возможности перебрались в другие регионы. Я думаю, что многие просто не смогут вернуться обратно в Украину. А вот поехать в другие регионы России могут, поэтому надо создать такие условия, чтобы они здесь задержались.
— Как лично вы думаете, многие из этих людей останутся здесь надолго?
— Всё будет зависеть от того, какие будут созданы условия. Если условия будут «соковыжимательными», и здесь будут пользоваться беспомощностью людей, то, конечно, они будут уезжать. Нормальный человек ищет там, где лучше. Но если работа будет соответствовать квалификации, права будут на уровне с коренным населением, то всё будет хорошо. Многие квалифицированные, культурные люди могут здесь остаться, заложить новые демографические ветви. Это же очень важно. При этом в наших интересах сделать так, чтобы никто не кормился пожизненно «из руки», потому что к этому быстро привыкаешь. Есть такая пословица — нужно давать не рыбу, а удочку.
— Есть много научных работ о культурном влиянии переселенцев из Украины на Уральскую культуру за годы гражданской войны, начало 20 века. Как Вы думаете, возможен ли какой-то культурный обмен сейчас, уже на современном уровне?
— Мы живем в эпоху глобализации. И того типа культурный обмен может быть в каких-то микродозах, не более. Такие ассимилирующие информационные волны перекрывают наш регион, что приезд нескольких тысяч людей — это почти незаметное дело. Тем более, что это люди близкие нам. Важно не создавать условия для диаспоральности. Важно сделать так, чтобы они распределились широко по региону, не загонять их в какие-то кварталы, не создавать условия для компактного проживания. Это возможно только на первых порах, пока они именно переселенцы. Но в дальнейшем они будут жить нормальной жизнью. Нужно «диффузное распределение», чтобы не было искусственной отчуждённости. Поскольку эта дисапоральность неизбежно рождает в силу закрытости, замкнутости внутренней коммуникации отношения «свой — чужой». Этого лучше не допускать.