Первый заместитель министра культуры Челябинской области посетила Луганскую Народную Республику. Как живут за «ленточкой» и почему такие визиты поднимают боевой дух мобилизованных и добровольцев? Об этом Ирина Анфалова-Шишкина после возвращения из ЛНР рассказала продюсеру радио «Business FM Челябинск» Марии Полевщиковой.
— Ирина Викторовна, вы первый раз были в зоне СВО? Зачем вы туда поехали? Какие территории посетили? Сколько вы там находились?
— Я, действительно, была в районе сосредоточения одной из наших дивизий. Была там три дня. Основная цель, зачем поехали я и мои коллеги, — это доставка гуманитарной помощи от нашего региона в конкретный район боевых действий. Мы адресно везли все, что необходимо, о чем просили военные. Кроме техники, которая помогает устроить быт, везли детские рисунки, молитвы, иконки. Все это очень необходимо там. И везли то, что население считает нужным передать. Тем самым, выражая свою любовь, свою готовность поддержать наших ребят психологически, морально. Настрой, кстати, очень боевой, трепетный, потому что на самом деле все понимают, что надо сохранить мир. Я была в Луганской Народной Республике. По понятным причинам не могу называть конкретные населенные пункты. Помимо доставки гуманитарной помощи, моя задача была еще и психологически подержать ребят, пообщаться с ними, посмотреть, как устроенных быт, все ли у них есть, передать слова благодарности за то, что они там находятся и реально помогают осуществить те задачи, которые ставит перед ними президент. Самое главное я хотела донести, надеюсь, у меня это получилось, чтобы они поняли, что мы в тылу прикрываем их спины. Мы полностью поддерживаем их, потому что понимаем, что военные действия выматывают людей психологически. Слова благодарности, о том, что за ними целая страна, которая помогает и готова участвовать во всех таких действиях. И морально-психологическая составляющая, и доставка гуманитарной помощи — для военных очень важны.
— Это была первая ваша поездка?
— Да.
— Вы уже сказали, что боевой дух у наших военных есть. Какие-то, может быть, истории они вам рассказали? Есть что вспомнить?
— Конечно, есть что вспомнить. Это военные истории, и ребята все равно стараются скрыть какие-то моменты волнения. Они, конечно, делились своими эмоциями, рассказывали, как они осуществляют свою миссию, работу, как они общаются с местным населением. Они тоже их поддерживают. Часть нашей гуманитарной помощи — питание, теплые вещи — передается местному населению, которому тоже сейчас не очень легко. Рассказывали, что в части есть место культуре. У них есть баян, гитара. Все детские рисунки, которые мы привозим, размещены в так называемой ленинской комнате, либо на территории, где они проживают, в блиндажах. Я сама лично видела, что все рисунки бережно размещены. Они перечитывают их, кто-то хранит их прямо у сердца, кто-то пишет ответы. Мы привезли эти ответы сюда. На самом деле, очень теплая атмосфера, когда приезжают гражданские люди. Для военных это очень важно.
— С местным населением удалось пообщаться? Как у них настроение?
— Все поддерживают. С кем я общалась, отношения достаточно добрые, ровные. Нет каких-то отрицательных высказываний, нет того, что на тебя косо смотрят или какие-то слова проклятия тебе кидают. Нет, такого нет. Все тоже ждут, конечно, когда все войдет в мирное русло.
— Много кто туда ездит. Чиновники, депутаты, звезды эстрады. Действительно ли это важно сейчас — поддерживать лично, не просто передавать посылки, а именно вживую общаться?
— Прежде, чем туда ехать, я спрашивала у волонтеров, не буду ли я там обузой. Я же понимала, куда я еду, что это непросто. Нет качественных условий для проживания. Меня заверили, что обузой я не буду. Когда мы туда приехали, я увидела, что для военных важны такие визиты. Я не боялась, я же в родной стране, и нахожусь под защитой российской армии.
— То есть страха не было?
— Каких-то эмоциональных потрясений не было. Надо четко понимать, для чего ты туда едешь, что ты хочешь донести, какой ответ ты хочешь получить от них. Я хотела, чтобы ребята на фронте почувствовали, что мы тыл. Мне было важно узнать их реакцию, что мы проводим праздники, у нас есть премьерные постановки, балет. Перед Новым годом было много кардинально разных мнений о том, надо это или нет. Для меня лично было очень важно услышать, правильно мы делаем или нет.
— И какая реакция была?
— Я готова была к любой реакции, если честно. Они сказали, что воюют для того, чтобы был мир. Очень хочется, чтобы у детей был праздник. Концерты, балет приветствуются, воспринимаются очень хорошо. Ребята понимают, что их семьям тоже нелегко, потому что их жены, матери, сестры, по сути, воюют вместе с ними мысленно и морально. Им тоже надо психологически разгружаться.
— Не планирует ли наше министерство культуры организовать выездные концерты? По примеру, как было на чебаркульском полигоне для мобилизованных. Отклик был прямо очень хороший.
— Да, мы там три с половиной месяца работали. Была такая у нас форма взаимодействия с палаточным лагерем. Причем, действительно, была интересной. Это не только музыка и танцы, но и фольклор. Ребята просили поставить музыку и они сами пели караоке. Были организованы библиотека, комната досуга, шахматы, шашки, гитары привозили. Две молельные комнаты организовали — для мусульман и православных. В начале лета мы вылетали в одну из частей. Мы проводили концерт силами наших филармонии, оперного театра. Запрос такой есть. Но мы понимаем, что у нас не должно быть второй Макеевки. Это просто опасно. Если говорить о выездах в наши подшефные территории, то там запрет на массовые мероприятия. Но мы готовы, есть артисты, у которых вообще не стоит вопрос ехать или нет. Как только будет возможность мы, естественно, туда поедем
— Какая материальная помощь сейчас требуется нашим военным? Про духовную и моральную составляющую мы поговорили, а как реально можно помочь?
— На самом деле, помощь нужна любая. Гуманитарный груз, который мы везли, состоял из многих вещей. Это были дорогостоящие военные вещи, со специальными характеристиками. Были, вязаные носки, варенье, соленья. Ребят говорят: «У нас все это есть, мы в тепле, одеты, обуты. У нас есть еда. Зачем вы везете, не тратьтесь». Я говорю: «Вы понимаете, бабушка пришла, у нее нет большого количества денег. Она может связать носки, она связала. Ну как ей отказать».
— Она вложила частичку себя.
— Конечно. Берешь носки эти в руки, и тепло чувствуется. Многие говорили, что в армии ничего нет. В армии есть все. Но нам надо четко понимать, что когда человек выходит из окопа, со своего боевого поста, ему надо элементарно переодеться во что-то чистое, сухое. Там нет возможности стирать одежду. Термобелье, которое мы отправляем, для этого и нужно. По сути, вся одежда — это расходный материал, который невозможно привезти быстро в порядок, чтобы было чисто и сухо, комфортно. Технические вещи, которые помогают ребятам воевать и оставаться в безопасности, дорогостоящие. Поэтому, если есть возможность финансово помочь, у нас есть волонтерские организации. Я ездила с центром «Отважный». Сама лично видела, как доставляется помощь. Я могу гарантировать, что все будет доставлено.
