Глава региона в разговоре с кинорежиссером Сергеем Мирошниченко рассказал о работе в правительстве, строительстве ВСМ, саммитах ШОС и БРИКС и о своей личной жизни.
Мирошниченко: Советские люди, обычно, рассматривают губернатора как человека всевластного. Это так?
Дубровский: Нет, конечно. Правильно, наверное, когда люди ждут, что губернатор должен отвечать за все. Я никогда и не подвергал сомнению, что люди могут такие требования выставлять. С бытовой точки зрения, пожалуй, это нормально. А то, что действительно не всегда есть возможность то, как они думают, прямым решением добиваться результата — это точно. Губернатор обязан понимать, что ждут люди и искать решение — это тоже бесспорно. Может быть, поэтому и считают, что он найдет время, даст прямую команду и сутки будут 25 часов или «Трактор» станет чемпионом. Если говорить серьезно, то разрыв между полномочиями и тем, что ожидают люди существует, но это не является поводом не добиваться того результата, который люди от тебя ждут. Я считаю, что люди правы, когда ожидают от губернатора решений. Если ты этого не признаешь сам, не сформируешь мнение, что они правы, а будешь рассказывать сам себе, что это «не мои полномочия, не имею права, не могу…», наверное, тебе не надо заниматься этой работой. Если ты руководитель и являешься лидером — люди от тебя ждут чуда время от времени.
Мирошниченко: Какие тайны власти открылись Вам?
Дубровский: У власти нет тайны. Единственное, что важно, чтобы власть формировала в человеке чувство ответственности. Потому что если единственная цель власти — сохранять власть, то мы придем к страшным результатам. Власть, на мой взгляд, это ноша. Только тогда это работает.
Мирошниченко: Говоря о целях, которые Вы ставите. Строительство высокоскоростной железной дороги — это цель?
Дубровский: Это средство развитие территории. Это не цель. Это современное логистическое решение, которое позволит территории приобрести другое качество социально-экономического развития и жизни. Мы хотим соединить две огромных территории. 1,5 миллиона жителей — Екатеринбург, 1,2 миллиона — Челябинск.
Мирошниченко: Не побегут ли челябинцы в Екатеринбург зарабатывать деньги?
Дубровский: Это для меня странный вопрос. Если они побегут и, прибежав туда, их жизнь будет лучше — значит, я выполнил ту задачу, которую передо мной они ставили. Это один из маленьких элементов этой большой дороги, которая должна строиться в России и пройти через Казахстан. Единственное, вот за что мы сейчас боремся — за первоочередное решение, что именно здесь она начнется. В Свердловской и Челябинской областях, по нашим оценкам, сосредоточено до 80 процентов компетенций, чтобы построить эту дорогу. Есть строительный и металлургический комплексы. Это огромная работа. Эффекты будут появляться, не тогда, когда будет дорога построена, а в моменты, когда сюда придут инвестиции. В любом случае, все это предприятия, которые есть на нашей территории — они все могут сформировать конкурентное предложение и локализовать эту технологию здесь. А дальше, научившись работать на этом проекте, строить скоростные магистрали и в стране.
Мирошниченко: Сейчас идет этот разговор об инвестициях?
Дубровский: Разговор идет. Это очень непростой процесс для меня. Нам продлили срок до конца этого года. Мы же подали заявку о частной концессионной инициативе. Предложили найти инвестора, который готов этим заниматься при условии, что будет капитальный грант. Совершенно конкретное обсуждение, которое должно дать конкретный результат.
Мирошниченко: Это как раз ваша работа — лоббировать интересы.
Дубровский: Правильно. Вы рассуждаете точно так же, как наши жители. Дай команду и начинайте строить. Чего болтать-то? Мы ведем тяжелую борьбу за то, чтобы сюда пришли деньги.
Мирошниченко: Я бы хотел снять фильм о том, как будет построена эта дорога.
Дубровский: Это очень хорошо. Эта дорога, кстати, не предусматривала того, что она завернет в Челябинск. А сейчас все об этом говорят, привыкают… Мы бьемся сейчас за то, чтобы в опережающем темпе это решение было принято. А вообще-то некоторое время назад она шла другой стороной. Я все-таки верю, что будут развиваться такие крупные мегаполисы. Мы же это видим. Возникает некая синергия человеческая в этих больших пространствах. Многомиллионные центры — это текущий тренд. Понятно, что есть Москва, Санкт-Петербург и вот этой дороги мы могли бы создать третий по размеру центр. Иначе с другими городами-миллионниками будет сложно конкурировать. Екатеринбургу, может быть, будет проще, но Челябинску сложнее. А вместе мы будем очень устойчивы.
Мирошниченко: Ваша ли идея была провести здесь саммиты ШОС и БРИКС? Это же крупный проект.
Дубровский: Идея — да, точно моя. Я ее подглядел в Башкирии. Я в Уфе много раз был, когда занимался сбытом на ММК. Не в обиду Уфе, это был такой достаточно провинциальный город, а уже когда я оказался на посту губернатора, у них ШОС был в 2015 году и поехал туда подписать со своим коллегой соглашение. И вдруг понял тогда, что Уфу я не узнаю. Я подумал, что такое право — на проведение саммитов — нас мобилизует и позволит получить результат. Он должен быть другой, конечно, потому что Уфа — это Уфа, а Челябинск — это Челябинск. Разные города. Но мы должны не потерять то, чем Челябинск отличается от всех остальных городов. Мы вот сейчас ищем, как мы можем о нем рассказать. Я всегда боюсь этих вопросов: «Расскажите о Челябинске. Что он из себя представляет?». Я боюсь, что мы начнем сваливаться в какие-то сбыточные подробности, либо мы не сможем донести, как мы это понимаем.
Мирошниченко: Каждый город создает вокруг себя мифы.
Дубровский: Абсолютно правильно. Нужны некие мифы. Кстати говоря, Челябинск, наверное, и не нуждается в мифах. Если мы честно расскажем его историю, то этого будет достаточно, чтобы люди могли им гордиться. А не иронично к нему относиться. Была вот одна передача на ТВ, где Челябинск фигурировал как город суровых мужиков, которые в зубах ковыряются арматурой, Дулин тот же самый… А несколько лет назад я узнал, что сценарии для сюжетов писали местные ребята. И нам всем казалось, что это смешно. Я потом начал чувствовать, что к нам так и относятся. В те годы, когда была эта передача, а я говорил, что из Челябинской области, я видел какую живую иронию вызывало то, что я оттуда. Я считаю, что Челябинск, как и любой город, заслуживает другого отношения к себе.
Мирошниченко: Согласен. Думаю, отчасти, это наша общая задача формировать этот имидж. Хотел еще вот о чем спросить… Недавно в Сатке я сотрудничал с Вашей дочерью. Почему она не в Лондоне?
Дубровский: Не знаю. Об этом надо у нее спросить. Ей тут нравится. Она свободный человек. А зачем нам ехать в Лондон?
Мирошниченко: Хочу выразить комплимент. Сатка — простой советский город, довольно типичная архитектура и вдруг он становится такой картинной галерей огромного масштаба.
Дубровский: Они хотят сделать из него такой миф. Например, изображают медведя — он связан с историей Сатки и это заставляет людей подумать: «А Сатка — где это?»
Мирошниченко: А про Челябинск говорят, что здесь все в дыму и грязи…
Дубровский: Челябинск ассоциируется только с тем, что это экологически неблагополучная территория. Да, элементы есть. И мы должны этим заниматься и с этим бороться. Есть места удивительные, о которых никто не знает. О том, что есть экологические тяжелые точки в Челябинской области — знают все, а то, что есть Зюраткуль — знает два человека. Мы находимся с вами в центре Челябинска — там вон люди грибы собирают. Вряд ли у кого-то извне есть пониманием, что в Челябинске можно грибы собирать в городе, а то, что тут дышать нечем — все знают. Это популизм чистой воды. Какую цель этим преследуют? Критикуешь — предлагай. Хорошая же была фраза.
